31 августа – 275 лет со дня рождения русского писателя Александра Николаевича Радищева (1749-1802).

Александр Николаевич Радищев родился 31 августа 1749 года в селе Верхнее Аблязово Саратовской губернии, нынче село Радищево Пензенской области. Его родители были представителями московской дворянской интеллигенции, отец был состоятельным помещиком. Радищевы хоть и были зажиточными, но к своим многочисленным крепостным относились хорошо.
Семья Радищевых была большая — у Александра было 6 братьев и 4 сестры. В поместье в Аблязове царила душевная атмосфера — помещичьи дети проводили почти всё время с крестьянами, играя с крепостными детьми.
Когда Александру Николаевичу исполнилось семь лет, его отвезли в Москву на воспитание к М.Ф. Аргамакову. Здесь Радищеву предстояло вплотную заняться образованием. С детьми Аргамакова и Александром занимались профессора, гувернёром же был француз, что было модно в те годы.
В Москве во всю процветал дух возмущения политикой Петра. Во всех уважающих себя культурных салонах спорили о поэзии, бюрократии и крепостном праве. Юный Радищев, только открывший для себя взрослый мир, вовсю впитывал парящие в воздухе настроения. Именно тогда и зародились первые ростки якобинства в Александре.
В конце 1762 года императрица Екатерина II пожаловала тринадцатилетнего Александра Радищева в пажи. Это назначение произошло не без помощи Аргамакова. В 1764 году двор, в том числе и пажи, перебрались из Москвы в Петербург.
Пажеский корпус времён Екатерины II не мог похвастаться великолепной образовательной программой — все предметы преподавал француз Морамбер. В этом есть своя логика — пажеский корпус готовил придворных, которые должны прислуживать императрице. Александр Радищев из среды, пропитанной интеллектуально-нравственным климатом, попал в обстановку полную подлости и интриг — всё, что так осуждалось окружением Александра, предстало перед ним.
В 1766 году, по указанию Екатерины II, шестеро пажей отправили в Лейпциг на обучение юриспруденции, в будущем они должны были работать в судебном аппарате на благо государства. Вскоре к пажам добавили ещё шестерых юношей, не обучающихся в пажеском корпусе. В их числе был Фёдор Васильевич Ушаков, который стал негласным лидером делегированной молодежи.
В Лейпциге Александр Радищев провёл почти пять лет. Он с потрясающим рвением изучал всевозможные науки: историю, естествознание, философию, медицину и литературу. Дорвавшись до знаний, Радищев пытался постичь как можно больше, и окружающее его «брожение умов» этому способствовало.
Несмотря на плодотворную интеллектуальную среду, жилось русским студентам не сладко. Присматривать за императорскими посланниками назначили гофмейстера Г.-Г. Бокума, который оказался жадным и необразованным бюрократом. Он совершенно не уважал вверенных ему студентов, обирал их и даже бил тех, кто помоложе. Молодёжь пыталась протестовать, но их бунт был жестоко подавлен — их посадили под арест, и даже учинили суд. Хорошо, что вмешался русский посланник, хотя с «нахлебного» места Бокума не сместили. Эта история попала в книгу Радищева «Житие Фёдора Васильевича Ушакова».
Если вы думаете, что этот случай стал для студентов своеобразной «прививкой послушания» — вы ошибаетесь. Однажды они устроили забастовку и отказались проходить курс международного права, который преподавал профессор И.-Г. Бёме. Студенты считали, что лекторские познания их учителя устарели, и гораздо продуктивнее будет прочитать книгу Мабли об этом предмете. Стоит упомянуть, что идеи Габриэля Бонно де Мабли были довольно радикальными.
Особый отпечаток на личности Александра Николаевича оставил его сотоварищ Фёдор Ушаков. Признанный лидер российских студентов не отличался крепким здоровьем, плохое питание и не лучшие условия ухудшили его состояние. Когда Ушаков узнал, что ему осталось жить последние дни, он передал Радищеву свои бумаги с напутствием: «помни, что нужно в жизни иметь правила, дабы быть блаженным». Эти слова станут жизненным принципом Радищева, который его и погубит.
Заинтересовался литературой Радищев в Лейпциге. Его первой работой стал перевод брошюры Антона Гика, греко-албанского политического деятеля. Даже этот трактат носил провокационный характер. Гик продвигал идею восстания балканских народов против Турции и ратовал за независимость греков. Александр так и не перевёл брошюру до конца, просто не успел — труд Антона Гика был опубликован в другом переводе в «С.-Петербургских ведомостях» в 1771 году. Влияние переводчика на окончательный продукт огромно, что доказывает сравнения двух переводов — опубликованного и неоконченного. Радищев делал акцент на оковах угнетения и на рабстве народа. Другой перевод не столь категоричен, менее политически ориентирован.
Вернувшись на родину, Александр Николаевич познакомился с издателем журнала «Живописец» Николаем Новиковым. В одном из номеров этого издания вышел очерк Радищева «Отрывок путешествия в ***И***Т***», конечно же, анонимно. Много шума наделал этот «Отрывок», пропитанный антикрепостной пропагандой. Дворянство было в возмущении, но Новиков не растерялся, написал статью в поддержку «Отрывка» и издал продолжение нашумевшего очерка в придачу.
Помимо явно радикальных текстов, Радищев публиковал в «Живописце» и собственные переводы. Одним из них был перевод Мабли «Размышления о греческой истории», сделанный по указанию Екатерины II. Переводом Радищев не ограничился, добавив ещё семь своих примечаний, среди которых было очень интересное понятие «самодержавство». Так расшифровал читателям этот термин Александр Николаевич Радищев:
«Самодержавство есть наипротивнейшее человеческому естеству состояние. Мы не токмо не можем дать над собою неограниченной власти; но ниже закон, извет общия воли, не имеет другого права наказывать преступников опричь права собственныя сохранности. Если мы живём под властию законов, то сие не для того, что мы оное делать долженствуем неотменно, но для того, что мы находим в оном выгоды. Если мы уделяем закону часть наших прав и нашея природный власти, то дабы оная употребляема была в нашу пользу: о сём мы делаем с обществом безмолвный договор. Если он нарушен, то и мы освобождаемся от нашея обязанности. Неправосудие государя даёт народу, его судии, то же и более над ним право, какое ему даёт закон над преступниками. Государь есть первый гражданин народного общества».
Свой главный труд «Путешествие из Петербурга в Москву» Радищев писал несколько лет, постоянно исправляя черновики. Время шло, и мировоззрение автора претерпело некоторые изменения. Особое влияние на него оказало Пугачёвское восстание и американская революция. Радищев верил, что угнетённый российский народ может и должен добиваться лучшей доли.
В 1789 году из под пера Радищева вышло «Житие Фёдора Васильевича Ушакова с приобщением некоторых его сочинений», изданное анонимно. В книге автор, рассказывая о студенческих временах, провёл параллели между беспределом Бокума и российским самодержавием. Это произведение Александра Николаевича привлекло к себе пристальное внимание дворянства, тем не менее правительство не спешило прикрывать этот очаг свободомыслия. Эта равнодушность только подзадорила Радищева.
В конце 1780-го года Александр примкнул в ряды Общества друзей словесных наук. Этот кружок выпускал журнал «Беседующий гражданин», по его публикациям можно легко проследить нарастающее влияние Радищева. В последнем номере журнала вышла статья Александра «Беседа о том, что есть сын отечества». Это откровенно агитационное послание только благодаря многочисленным связям Радищева прошло цензуру.
В 1789 году Александр умудрился получить разрешение на печать своего знакового произведения «Путешествия из Петербурга в Москву». Существует версия, что цензор пропустил книгу в печать, потому что посчитал её путеводителем. Он посмотрел только содержание, а главы романа называются по городам и местам. Вникать в книгу цензор не стал. Эта версия, скорее всего, правдива — сомнительно, что цензор дал бы добро на печать книги, в которой, помимо прочего, продвигалась идея отмены цензуры. Радищев не ограничился подробным описанием бесправного положения крестьян, революционные призывы были более чем очевидны.
Издатели были не столь наивны и печатать рукопись Радищева отказались. Автора было не остановить, он приобрел печатную установку и установил её в собственном доме. Печатать «Путешествие» Александр Николаевич повременил, выпустив небольшую брошюру «Письмо к другу, жительствующему в Тобольске». Этот очерк повествует об открытии памятнику Петру I. Автор хоть и признаёт величие монарха, но не может не упомянуть, что император «истребил последние признаки дикой вольности своего отечества». И эта брошюра не вызвала правительственный гнев на Радищева. Окрылённый автор приступил к печати «Путешествия из Петербурга в Москву». Он настолько увлёкся, что добавил несколько кусков текста, которые не проходили цензуру. Произведение, как и предыдущие, было напечатано анонимно.
В 1790 году Радищев предоставил книгопродавцу Зотову 25 экземпляров своей книги для продажи, также отправил экземпляры своим друзьям и Державину, которого очень уважал. Книги разошлись моментально, многие приходили к Зотову и спрашивали про нашумевшую книгу. Радищев побоялся дальше продавать «Путешествия», возможно, уже догадываясь о возможных последствиях, которые не заставили себя ждать.
О крамольной книге узнала Екатерина, ей предоставили один экземплярчик, который привёл её в неописуемый гнев. Она была возмущена абсолютно всем произведением, про автора книги императрица высказалась лаконично: «Он бунтовщик хуже Пугачёва».
Экземпляр произведения, который читала императрица, сохранился до наших дней. Он весь исписан циничными комментариями государыни.
30 июня 1790 Радищева арестовали и отправили в Петропавловскую крепость. Александр Николаевич догадывался, что возможен такой исход, и успел уничтожить почти все экземпляры «Путешествия». После ареста Радищева было расформировано Общество друзей словесных наук. Дело Александра Николаевича поручили тайному советнику Степану Ивановичу Шешковскому, которого прозвали «кнутобойцем».
После кончины супруги у Радищева осталось четверо детей, за которыми присматривала сестра жены Елизавета Васильевна Рубановская. Когда Александра Николаевича арестовали, Рубановская собрала все свои драгоценности и оправила их к Шешковскому, только это спасло Радищева от пыток. По факту Елизавета Васильевна не только стала матерью детям, но и второй супругой Александра Николаевича. Конечно же, брак официально так и не был оформлен.
Следствие прошло быстро, доказательство вины присутствовало, да и Радищев своего авторства не отрицал. Александр Николаевич был шокирован, когда понял, что дело может закончиться смертной казнью, и последствия коснутся его детей. Радищев начал писать покаянные письма, в них он старался от своих идей не отрекаться, а попытался отвести угрозу от своих близких. Александр Николаевич придерживался версии единоличной вины, утверждая, что у него не было помощников.
Суд прошёл чрезвычайно быстро, правительству хотелось поскорее забыть и уничтожить очаги свободомыслия. Радищев был приговорен к смерти. Дворянское положение обвиняемого требовало подтверждения приговора Сенатом, с этим проблем не возникло, так как Екатерина намекнула, что Радищев своей книгой оскорбил её лично. Александр Николаевич прождал своей казни месяц и одиннадцать дней, когда указом Екатерины был помилован. Смертную казнь заменили десятилетней ссылкой в Сибирь.
Елизавета Васильевна Рубановская последовала за Радищевым в Сибирь, там родила ему троих детей и умерла в 1797 г. от простуды при возвращении из ссылки. Рубановская опередила подвиг декабристок, только никто его не оценил. Отец Радищева так и не признал внуков от Рубановской.
Книга «Путешествие» была редкостью, все экземпляры были тщательно уничтожены. В 1858 году её впервые после громкого дела напечатали в лондонской типографии А.И. Герцена. В России публикация стала возможна лишь в 1888 году и то с огромными ограничениями. В частности, разрешили опубликовать всего сто экземпляров по баснословной — по тем временам — цене в 25 рублей.
Ссылка Радищева закончилась преждевременно, в 1796 году Павел I назло матери освободил Александра. В 1801 году Александр I амнистировал его.
Вернувшийся в Петербург, Радищев поступил на службу в Комиссию по составлению законов. Однако творческий огонь в нём угас, писать ему совсем не хотелось. Радищев был в первую очередь политическим деятелем, а уже потом литератором. Творчество было для него скорее агитационным рычагом, чем средством самовыражения. Жизнь потеряла для него смысл, и конец не заставил себя ждать. 24 сентября 1802 года Александр Николаевич умер, выпив царской водки, которой его сын чистил эполеты. До сих пор не утихают споры был это несчастный случай или Радищев осознанно покончил жизнь самоубийством.