литературный юбилей — 2024
28 августа — 125 лет со дня рождения русского писателя Андрея Платоновича Платонова (1899-1951).
Настоящая фамилия Платонова — Климентов (с ударением на «е»). Свой литературный псевдоним он сделал из имени отца, Платона Фирсовича — машиниста паровоза и слесаря железнодорожных мастерских в Воронеже. В честь него писатель позже назвал и своего сына.
С детства Андрей впитал любовь к механизмам. Сам себя в более позднем возрасте он называл «человеком техники». Особенно полюбились ему паровозы, мотив которых проходит через всё его творчество. Даже людей Платонов нередко описывал как некие машины.
Детство у мальчика закончилось довольно быстро. Уже в 14 лет он начал работать, чтобы помочь родителям, поскольку был старшим ребёнком в небогатой семье с 11 детьми.
Начинал он как помощник переписчика в губернском отделении страхового общества «Россия». Позже стал помощником машиниста на паровозе. А начиная с 1915 года в жизнь юного Андрея входит тяжёлый физический труд. Он устроился литейщиком на трубном заводе, а позже изготавливал мельничные жернова в воронежских мастерских. Также он вслед за отцом успел поработать слесарем.
С началом революции молодой парень занялся журналистикой. Поначалу он вынужденно совмещал её с работой на железной дороге и учёбой в Воронежском политехническом институте, откуда позже перевёлся на филологический факультет. Себя он считал плоть от плоти пролетарием и революцию воспринял с большим энтузиазмом как шанс для страны и всего человечества.
Платонов участвовал в Гражданской войне на стороне Красной армии, был стрелком ЧОН (Частей Особого Назначения) и трудился фронтовым корреспондентом в редакции журнала «Железный путь». Позже писатель успешно повторит опыт военкора уже в годы Великой Отечественной войны.
Платонов (уже известный в литературной среде) женился на юной студентке филологического факультета — простой учительнице русского и литературы Марии Кашинцевой. Они прожили вместе больше 20 лет, не регистрируя отношений. Она работала литсекретарём мужа, родила ему сына и после смерти писателя стала «литературным душеприказчиком», публикуя его тексты и распоряжаясь творческим наследием.
Лучшие произведения писателя — роман «Чевенгур» и повесть «Котлован» — были опубликованы уже после его смерти. В них Платонов создал вымышленную вселенную суровых, грубых и немного наивных мужчин, которые упорно складывают из чего придётся лучший мир, где человека труда ждёт, наконец, всеобщее счастье.
Платонов во многом остался в литературе благодаря тому, что выработал узнаваемый уникальный стиль. Его особенностью было широкое применение приёма остранения (в терминологии Виктора Шкловского) — выведение читателя из состояния «автоматизма восприятия». Писатель делал это с помощью ряда чисто языковых средств.
Например, он использовал множество синтаксически неправильных конструкций: «Думаешь в голову», «ответил… из своего высохшего рта», «узнал желанье жить в эту разгороженную даль».
Там, где мы привыкли использовать конкретное слово, писатель применяет обобщённое. Например, «Природа», «пространство», «погода» вместо конкретных пейзажных описаний. «Прушевский осмотрел пустой район близлежащей природы», «старое дерево росло… среди светлой погоды». «Никита сидел в кухне Волошинской школы и ел тело курицы».
Любил Платонов и избыточности-плеоназмы: «Вощёв… отворил дверь в пространство», «его тело отощало внутри одежды», «Что ж ты сегодня себе губки во рту не помазала?».
За счёт этих (и некоторых других) вроде бы несложных приёмов любой текст писателя становился запоминающимся и интересным для чтения. Если заменить в текстах Платонова слова на общепринятые (сделать это несложно), то, во-первых, это будет уже не Платонов, а, во-вторых, текст резко обеднеет смыслами.
Один из специальных «эффектов», которых Платонов вольно (и невольно) добивался применением своего особого языка — это ощущение иронии, которое не покидает страницы его произведений даже когда там рассказывается о совершенно вроде бы не смешных вещах.
Кстати, именно на этой особенности пламенный коммунист Платонов и погорел. Однажды Иосиф Виссарионович Сталин прочитал только что вышедшую повесть Платонова «Впрок». В ней иронически были описаны реалии первых лет коллективизации.
Вождю категорически не понравился «тарабарский» язык и «балагурство», а также сатирическое изображение писателем лидеров колхозного движения. Трудно сказать, в какой мере стёбный подтекст был заложен Платоновым сознательно и в какой оказался случайным (известно, что сам писатель эту повесть хорошей не считал), но именно с этого момента начался длительный период травли Платонова в советской прессе.
Фактически он не угодил в тюрьму или в расстрельные списки лишь благодаря заступничеству друзей, среди которых числились Горький (которому Сталин в итоге поручил «перевоспитание» Платонова) и Шолохов. Кстати, позднее автор «Тихого Дона» выручил и сына своего друга, которому по ложному обвинению дали 10 лет лагерей. Фактически отсидел юноша всего два года, однако этого хватило, чтобы заболеть туберкулёзом и впоследствии умереть. Ухаживая за сыном, заразился и Андрей Платонович, что также в итоге привело его к смерти через восемь лет.
Недоброжелатели Шолохова среди прочего распространяли слухи, что Платонов писал за него так и оставшийся незаконченным роман «Они сражались за родину». Поводом стала остановка работы над романом после ухода из жизни Андрея Платоновича. Кстати, свою недописанную рукопись Шолохов незадолго перед смертью сжёг.
Иосиф Бродский в своём эссе «Катастрофы в воздухе» упоминает Платонова в одном ряду с Джеймсом Джойсом (и это не удивительно, если учесть языковые эксперименты писателя), Робертом Музилем и Францем Кафкой. Также нобелевский лауреат сравнивает его с Достоевским.